ФРАНК-КАМЕНЕ́ЦКИЙ Израиль Григорьевич (1880—1937)
советский востоковед и историк лит-ры. Доктор литературоведения (с 1934). С 1919 профессор Иркутского, Московского и Ленинградского ун-тов, научный сотрудник Ин-та языка и мышления АН СССР, руководитель кабинета семито-хамитских языков.
Главные его работы посвящены *сравнительно-религиозному и
*сравнительно-литературному изучению Библии.
ОТГОЛОСКИ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О МАТЕРИ-ЗЕМЛЕ В БИБЛЕЙСКОЙ ПОЭЗИИ
...В настоящей статье учтены все привлекавшиеся до сих пор прямые свидетельства Библии, которые мы могли пополнить лишь немногими новыми данными. Но помимо прямых указаний, представление о матери-земле нашло весьма яркое отражение в символике библейской поэзии. Мы имеем в виду аллегорический брак Иеговы с женщиной, олицетворяющей одновременно страну и народ, и далее, поэтическое изображение народа в виде растения.
Стр. 193
Оба образа, послужившие источником для целого ряда стереотипных оборотов и аллегорических изображений, получают существенно новое освещение, если признать в них отголоски мифологических воззрений, связанных с представлением о матери-земле. Мы пытаемся показать, что аллегорический брак Иеговы отражает представление о hieros gamos («священный брак»), лежащее в основе земледельческой магии, а поэтическое уподобление народа растению является отголоском мифологического тожества человека и растения. С последним воззрением тесно связана идея кругооборота жизни, нашедшая отражение и в библейской эсхатологии. Мифологические представления, легшие в основу поэтических и аллегорических изображений Ветхого Завета, нередко оказываются дошедшими до нас искаженными до неузнаваемости. Но помимо сознательной переработки унаследованных воззрений отдельными авторами, необходимо учесть совершающийся в коллективном сознании процесс претворения магико-мифологических представлений в поэтические образы и символы, образующие конститутивный элемент всякой поэзии.
1.
Стр. 194 Когда библейский пророк изображает отношение между Богом и народом в виде брачного союза и называет отпадение от национального Бога развратом, подлинный смысл его слов очевиден. Он поносит идолопоклонство и стремится вернуть народ на «путь истины». Но в образном схематизме его речи проглядывают явные следы мифологических представлений. Иначе не понять ни конкретности образов, ни многочисленных, ярко обрисованных деталей, Исайя называет Иерусалим развратной женщиной (Ис. 1, 21); Иеремия приравнивает народ к блуднице; позор ее начертан на лбу ее (Иер. 3, 3). «Как женщина изменяет своему возлюбленному, так вы изменили мне, дом Израиля» - говорит устами пророка Иегова (Иер. 3, 20). В минуту грозной опасности, перед падением Иерусалима, судьба родного города вызывает в сознании пророка образ злополучной куртизанки, лишившейся поклонников. «А ты, покинутая, что станешь делать? Ты наряжаешься в пышные одежды, надеваешь на себя золотые украшения, подводишь глаза сурьмой» - напрасный труд: «презрели тебя твои любовники, они ищут души твоей» (Иер. 4, 30). Не менее конкретно выражается Иезекиил: «Ты понадеялась на красоту свою и стала распутствовать... ты изливала блуд свой на всех проходящих мимо, отдаваясь им. Ты расстилала свои одежды для украшения твоих капищ и предавалась разврату... Как должно быть истомлено твое сердце, - говорит Иегова, - когда ты поступала как бесстыдная блудница... За то я соберу твоих любовников... и открою перед ними наготу твою, и они увидят твой позор» (Иез. 16, 15. 16. 30. 37).
Подобные изображения мы находим иногда и в применении к другим народам; наиболее ярким примером может служить пророчество Наума о падении Ниневии: «За многие любодеяния развратницы пленительной, чародейственной, предававшей народы любодеянием своим и племена колдовством своим... Я подниму на лицо твое края твоей одежды и покажу народам наготу твою и царствам бесчестие твое» (Наум 3, 4-5). Если гораздо чаще обвинение в разврате обращено против обоих еврейских государств, то это объясняется тем, что в библейских пророчествах судьба родного народа естественно занимает первое место. Гибель Израильского царства, как известно, не «образумила» Иудею; в изображении пророков речь идет о двух сестрах, соперничающих друг с другом в разврате. «Ты видел, что сделала развратная дочь Израиля: на каждом высоком холме и под каждым зеленым деревом она предавалась любодеянию. И после того, как она сделала все это, я сказал ей: возвратись ко мне, но она не возвратилась. Это видела вероломная сестра ее Иудея... но она не побоялась, а пошла и сама стала блудодействовать» (Иер. 3, 6-8). Аллегорический сюжет подробнее развит у Иезекииля, где Самария и Иерусалим выступают в образе двух сестер, Охолы и Охоливы. «Обе принадлежали мне, - говорит Иегова, - и рождали сыновей и дочерей. И стала распутствовать Охола, будучи моей, и пристрастилась к любовникам своим... За то я предал ее в руки ее любовников... они открыли наготу ее... и она получила позорное имя между женщинами... А сестра ее Охолива видела это, но еще хуже поступала в своих любовных похождениях, и разврат ее превзошел разврат ее сестры» (Иез. 23, 2. 4. 9. 11).
В обличительных речах пророков мы то и дело слышим о любодеяниях девы Израиля. Но суть обвинения не в разврате, как таковом, а в измене небесному супругу. Было время, когда народ всей душою предан был Иегове; тогда дева Израиля была любящей невестой господней. «Я помню благочестие юности твоей и любовь твою, когда ты была невестой, когда ты следовала за мной в пустыне по земле незасеянной» (Иер. 2, 2). Согласно другой поэтической версии. Иегова нашел свою будущую супругу беспомощным, покинутым ребенком. Он заступился за нее, взрастил ее и затем, плененный красотою девы, вступил с нею в брачный союз. «Ты выросла и стала обольстительно прекрасной; груди оформились, волосы разрослись; ты была нагая и неприкрытая, когда я прошел мимо тебя и увидел тебя. И вот настало для тебя время любви, и я простер над тобой крыло мое покрыл наготу твою, и я поклялся тебе и вступил в союз с тобой... и ты стала моей» (Иез. 16, 7-8).
Стр. 195
В таких выражениях пророк говорит о союзе между народом и богом. По господствующей традиции, странствование в пустыне было периодом исключительного поклонения Иегове расцветшее в оседлом быту идолопоклонство нарушило первичную связь. Разгневанный вероломством народа. Иегова заявляет: «она (т. е. дочь Израиля) мне не жена, и я ей не муж; пусть она отвратит блуд от лица своего и прелюбодеяние от груди своей» (Осия 2, 4). Речь идет о формальном расторжении брачного союза: «я видел любодеяние развратной дочери Израиля и отпустил и дал ей разводное письмо» (Иер. 3, 8). О «разводном письме» и о «вдовстве» народа мы слышим неоднократно (Ис. 50,1;54,4; Плач 1, 1.) Аллегорический сюжет продолжает жить и в эпоху пленения, играя существенную роль в эсхатологической литературе. Он одинаково пригоден для выражения отчаяния и надежды. Разрыв между народом и Богом носит временный характер. Человек не может вернуть себе покинутую жену, если она в перерыве принадлежала другому, но для Бога все возможно. «Ты прелюбодействовала со многими любовниками, однакож вернись ко мне», говорит Иегова (Иер. 3, 1). Когда пройдет положенный срок. Бог снова обручится с покинутой вдовой. «Ликуй, неплодная, не рождавшая... ибо у покинутой больше детей, чем у замужней. Не бойся, ты не будешь поругана... ты не будешь вспоминать о позоре твоего вдовства, ибо супруг твой - творец твой, имя его Иегова Саваоф» (Ис. 54, 1-5). «Тебя не станут более звать покинутой,... но тебя будут называть Возлюбленной... ибо Иегова возлюбил тебя... Как жених радуется о невесте своей, так возрадуется о тебе Бог твой» (Ис. 62, 4-5).
Возобновление брачного союза изображается не менее конкретно, чем первичная связь с божеством. Национальное возрождение мыслится как вторичное рождение. Дочь Израиля - опустошенный Сион - лишилась не только мужа, но и детей; теперь она снова станет супругой и матерью. Бог оплодотворит покинутую вдову, и она вновь произведет на свет детей своих. «Твои дети устремятся к тебе... Подними глаза и смотри вокруг: они собрались, идут к тебе... В разоренной земле станет тесно от множества жителей... Тогда ты скажешь в сердце своем: кто родил мне их? ведь я была неплодна и покинута... кто взрастил их?» (Ис. 49, 17-21). Ответ на вопрос мы находим в другом месте. «Не мучась родами, она родила, едва наступили боли, она разрешилась сыном... дочь Сиона родила сыновей своих». Разумеется, от брака с Иеговой... Слыхано ли, чтобы целый народ родился в один миг? Уж если я открываю утробу, неужели не произведу детей? - говорит Иегова, - или, если я являюсь отцом, утроба окажется неплодной?» (Ис. 66, 7-9).
Стр. 196
2.
...У пророка Осии к этому сводится смысл аллегории. Супруга Иеговы, хотя и названа матерью народа (Ос. 2, 4-7), но в то же время она видимо олицетворяет почву, производящую растительность. Отрекаясь от нее, бог говорит: «Я раздену ее донага и выставлю ее как в день ее рождения; я обращу ее в пустыню, в сухую землю и уморю ее жаждой... Она говорила: пойду за моими любовниками, которые дают мне хлеб и воду, шерсть и лен, масло и вино... Она не знала, что я даю ей хлеб и вино и масло... Зато я возьму назад хлеб мой во время спелости его и вино мое в его пору, отниму шерсть и лен... и опустошу виноградники ее и смоковницы» (Ос. 2, 5. 7. 10. 11. 14). Расторжение брака между небом и землей влечет собой прекращение земного плодородия: вторичное обручение предвещает богатую растительность. «Я обручусь с тобой навек... я обручусь с тобой верностью, и ты познаешь Иегову. В тот день я кликну небесам, и небеса приникнут земле, - и земля откликнется хлебом, вином и маслом» (Ос. 2, 21-24)...
Стр. 197
Отсюда тожество спермы и семени, обозначаемых в древнееврейском, как и в других языках, общим термином. Но сперма, далее, приравнивается к небесной влаге; орошение почвы в свою очередь мыслится как брачный, союз. Поэтому сочетание на поле содействует оплодотворению почвы и в смысле ее орошения. Глухой след обряда, сильно искаженный позднейшей переработкой, сохранился, по-видимому, в Книге пророка Иоила. Здесь дано описание засухи, сопровождаемой нашествием саранчи и носящей характер народного бедствия. Для предотвращения последнего созывается народное собрание: «соберите народ, созовите собор, пригласите старцев, соберите отроков и грудных младенцев; пусть выйдет жених из чертога своего и невеста из своей палатки» (Иоиль 2, 16). Затем священники с плачем произносят молитву, после чего Бог возвещает обильный урожай. «И возревнует Иегова о земле своей... и скажет своему народу: я посылаю вам хлеб и вино и масло, и насыщайтесь ими» (2, 18-19). Мы имеем дело с пророческим текстом, но под оболочкой пророчества находим явный след земледельческого обряда. Для выяснения его характера обратим внимание на упоминание жениха и невесты, не играющих однако никакой роли в последующем тексте. Библейский автор естественно выставляет причиной возвещенного им урожая пост и молитву. Однако, в дальнейшем изложении им использованы формулы, возникшие на почве существенно иного миросозерцания. Мы склонны отнести молитву священников (2, 17) за счет позднейшей переработки, полагая, что она вытеснила конкретное действие, первоначально составлявшее сущность обряда. В выполнении последнего центральная роль принадлежала, по-видимому, жениху и невесте, которые для того именно и приглашены в народное собрание.
Видимо на магико-мифологической почве возникли некоторые обороты в гимне земному плодородию, составляющему непосредственное продолжение сообщенного выше текста. «Не бойся, земля, радуйся и веселись, ибо Иегова совершил великое. Не бойтесь, звери полевые, ибо пустыня зазеленеет травой. Дерево принесет плод свой, смоковница и виноградная лоза дадут свое богатство. Сыны Сиона, радуйтесь и веселитесь о Иегове, Боге вашем, ибо он
Стр. 199
послал вам дождь спасения» (2, 21-23). В поэтическом тексте улавливаются следы магической формулы, первоначально имевшей целью непосредственное воздействие на силы природы, воспринимаемые мифологически как живые существа. Начальные слова текста живо напоминают аналогичное обращение к дочери Израиля: ликуй, неплодная... воспой песнь и радуйся, не болевшая родами» (Ис. 54, 1).
Там эта формула возвещает стране обручение с Иеговой; здесь весьма сходное обращение к земле дано в тесной связи с земледельческим обрядом, воспроизводящим - по нашему предположению - брачный союз неба, с землей...
...С происхождением человека от земли тесно связан весьма распространенный обычай, известный также у римлян и германцев и сохранившийся в некоторых местностях Германии вплоть до XIX века. Новорожденного младенца кладут на землю, а затем отец, выполняя определенную церемонию, подымает ребенка с земли. В древности этим актом решался вопрос о жизни или смерти ребенка. След подобного обычая сохранился, по-видимому, в аллегорическом рассказе Иезекииля о том, как Иегова нашел свою будущую супругу покинутым ребенком. «Ты была выброшена на поле из отвращения к жизни твоей в день твоего рождения; я прошел мимо тебя и видел, как ты барахталась в крови своей, и я сказал: хотя ты и в крови, но живи» (16, 5-6). При интерпретации текста комментаторы указывают на обычай древних арабов зарывать живьем в землю новорожденных девочек. С другой стороны, Nöldeke находил возможным возводить упомянутый арабский обычай к религиозным воззрениям, связанным с представлением о матери-земле. Если приведенный из Иезекииля текст не относить всецело за счет произвольной фантазии автора, то естественно видеть в нем отголосок обычая, подробно описанного Dieterich 'ом, который видит в нем посвящение ребенка земле как богине рождений.
...Другой отзвук тех же воззрений находим у пророка Иеремии: «они говорят дереву: ты мой отец, а камню: ты родил меня» (2, 27). Приведенный текст почти дословно воспроизводит аналогичное греческое воззрение. В платоновской Апологии, Сократ, ссылаясь на известный текст Одиссеи, говорит: «я ведь происхожу не от дерева и не от камня» (Аро1. 34d). Но если в Библии, как и у древних греков, наряду с камнем (первоначально: землей) источником происхождения человека является дерево, то это естественнее всего уясняется из параллелизма между жизнью человека и растения. Отсюда поэтическое уподобление человека растению, столь характерное для библейской поэзии. Из ряда многочисленных текстов, остановимся подробнее на следующем. «Как отец милосерден к сынам своим, так Иегова помилует боящихся его. Ибо он знает наше происхождение, он помнит, что мы - прах. Человек - как трава его дни, как цвет на поле, так он - цветет» (пс., 103, 13-15). Уподобление человека праху отражает происхождение его от земли; но тогда понятно, что Иегова как супруг земли сравнивается с отцом, а рожденный землей человек сопоставляется с растительностью.
Стр. 202
Стр. 197
Отсюда тожество спермы и семени, обозначаемых в древнееврейском, как и в других языках, общим термином. Но сперма, далее, приравнивается к небесной влаге; орошение почвы в свою очередь мыслится как брачный, союз. Поэтому сочетание на поле содействует оплодотворению почвы и в смысле ее орошения. Глухой след обряда, сильно искаженный позднейшей переработкой, сохранился, по-видимому, в Книге пророка Иоила. Здесь дано описание засухи, сопровождаемой нашествием саранчи и носящей характер народного бедствия. Для предотвращения последнего созывается народное собрание: «соберите народ, созовите собор, пригласите старцев, соберите отроков и грудных младенцев; пусть выйдет жених из чертога своего и невеста из своей палатки» (Иоиль 2, 16). Затем священники с плачем произносят молитву, после чего Бог возвещает обильный урожай. «И возревнует Иегова о земле своей... и скажет своему народу: я посылаю вам хлеб и вино и масло, и насыщайтесь ими» (2, 18-19). Мы имеем дело с пророческим текстом, но под оболочкой пророчества находим явный след земледельческого обряда. Для выяснения его характера обратим внимание на упоминание жениха и невесты, не играющих однако никакой роли в последующем тексте. Библейский автор естественно выставляет причиной возвещенного им урожая пост и молитву. Однако, в дальнейшем изложении им использованы формулы, возникшие на почве существенно иного миросозерцания. Мы склонны отнести молитву священников (2, 17) за счет позднейшей переработки, полагая, что она вытеснила конкретное действие, первоначально составлявшее сущность обряда. В выполнении последнего центральная роль принадлежала, по-видимому, жениху и невесте, которые для того именно и приглашены в народное собрание.
Видимо на магико-мифологической почве возникли некоторые обороты в гимне земному плодородию, составляющему непосредственное продолжение сообщенного выше текста. «Не бойся, земля, радуйся и веселись, ибо Иегова совершил великое. Не бойтесь, звери полевые, ибо пустыня зазеленеет травой. Дерево принесет плод свой, смоковница и виноградная лоза дадут свое богатство. Сыны Сиона, радуйтесь и веселитесь о Иегове, Боге вашем, ибо он
Стр. 199
послал вам дождь спасения» (2, 21-23). В поэтическом тексте улавливаются следы магической формулы, первоначально имевшей целью непосредственное воздействие на силы природы, воспринимаемые мифологически как живые существа. Начальные слова текста живо напоминают аналогичное обращение к дочери Израиля: ликуй, неплодная... воспой песнь и радуйся, не болевшая родами» (Ис. 54, 1).
Там эта формула возвещает стране обручение с Иеговой; здесь весьма сходное обращение к земле дано в тесной связи с земледельческим обрядом, воспроизводящим - по нашему предположению - брачный союз неба, с землей...
...С происхождением человека от земли тесно связан весьма распространенный обычай, известный также у римлян и германцев и сохранившийся в некоторых местностях Германии вплоть до XIX века. Новорожденного младенца кладут на землю, а затем отец, выполняя определенную церемонию, подымает ребенка с земли. В древности этим актом решался вопрос о жизни или смерти ребенка. След подобного обычая сохранился, по-видимому, в аллегорическом рассказе Иезекииля о том, как Иегова нашел свою будущую супругу покинутым ребенком. «Ты была выброшена на поле из отвращения к жизни твоей в день твоего рождения; я прошел мимо тебя и видел, как ты барахталась в крови своей, и я сказал: хотя ты и в крови, но живи» (16, 5-6). При интерпретации текста комментаторы указывают на обычай древних арабов зарывать живьем в землю новорожденных девочек. С другой стороны, Nöldeke находил возможным возводить упомянутый арабский обычай к религиозным воззрениям, связанным с представлением о матери-земле. Если приведенный из Иезекииля текст не относить всецело за счет произвольной фантазии автора, то естественно видеть в нем отголосок обычая, подробно описанного Dieterich 'ом, который видит в нем посвящение ребенка земле как богине рождений.
...Другой отзвук тех же воззрений находим у пророка Иеремии: «они говорят дереву: ты мой отец, а камню: ты родил меня» (2, 27). Приведенный текст почти дословно воспроизводит аналогичное греческое воззрение. В платоновской Апологии, Сократ, ссылаясь на известный текст Одиссеи, говорит: «я ведь происхожу не от дерева и не от камня» (Аро1. 34d). Но если в Библии, как и у древних греков, наряду с камнем (первоначально: землей) источником происхождения человека является дерево, то это естественнее всего уясняется из параллелизма между жизнью человека и растения. Отсюда поэтическое уподобление человека растению, столь характерное для библейской поэзии. Из ряда многочисленных текстов, остановимся подробнее на следующем. «Как отец милосерден к сынам своим, так Иегова помилует боящихся его. Ибо он знает наше происхождение, он помнит, что мы - прах. Человек - как трава его дни, как цвет на поле, так он - цветет» (пс., 103, 13-15). Уподобление человека праху отражает происхождение его от земли; но тогда понятно, что Иегова как супруг земли сравнивается с отцом, а рожденный землей человек сопоставляется с растительностью.
Стр. 202
4.
...Помимо виноградника, народ уподобляются весьма различным растениям. «Я буду росой для Израиля, и он процветет, как лилия; он пустит корни, как Ливан. Расширятся ветви его, и будет красота его, как маслина, и благоухание его, как Ливан» (Ос. 14, 6 сл.). По словам Иеремии (11, 16), Иегова назвал народ «зеленеющей маслиной, прекрасной и плодоносной». Особенный интерес представляют тексты, в которых черты, заимствованные из растительного мира, тесно переплетаются с образом женщины. «Как виноград в пустыне, нашел я Израиля; как первый плод на смоковнице в начале зрелости ее, увидал я отцов ваших». Но народ согрешил и должен понести наказание: «дай им. Иегова... утробу, извергающую чад, и сосцы засохшие... Поражен Ефрем, иссох корень их; не будут приносить плода; если же будут рождать, я умерщвлю драгоценный плод утробы их» (Ос. 9, 10. 16). Олицетворенный в виде женщины, народ имеет сосцы и утробу, но как растению, ему присущи корни и плоды. Значительно реже мы находим уподобление народа хлебному злаку: «Израиль - святыня Иеговы, первинки полевых плодов его; все поедающие его будут осуждены» (Иер. 2, 3).
Гибель народа изображается в символах, заимствованных из земледельческого быта. «В тот день ниспадет слава Иакова ... и будет то же, что при собирании хлеба жнецом и при жатве колосьев ... и останутся (в поле) зерна, как при обивании масличного дерева: две-три маслины на вершине высоких ветвей, четыре-пять на плодоносных ветвях» (Ис. 17, 4-6). Образ применяется не только в отношении Израиля, но также в отношении его соседей. В момент падения Ассирии - пиневийские укрепления приравниваются к «смоковнице со спелыми плодами; если тряхнуть их, то они упадут прямо в рот ядущему» (Наум 3, 12). Угрожаемый гибелью Вавилон уподобляется несжатому полю, колосья которого подлежат молотьбе: «дочь Вавилона, как гумно во время молотьбы; еще немного и ее пожнут» (Иер. 51, 33). Жатва, как выжимание виноградного сока в точиле (см. Ис. 63, 1-6) служит символом для изображения суда божия, находящего конкретное осуществление в
Стр. 204
...Помимо виноградника, народ уподобляются весьма различным растениям. «Я буду росой для Израиля, и он процветет, как лилия; он пустит корни, как Ливан. Расширятся ветви его, и будет красота его, как маслина, и благоухание его, как Ливан» (Ос. 14, 6 сл.). По словам Иеремии (11, 16), Иегова назвал народ «зеленеющей маслиной, прекрасной и плодоносной». Особенный интерес представляют тексты, в которых черты, заимствованные из растительного мира, тесно переплетаются с образом женщины. «Как виноград в пустыне, нашел я Израиля; как первый плод на смоковнице в начале зрелости ее, увидал я отцов ваших». Но народ согрешил и должен понести наказание: «дай им. Иегова... утробу, извергающую чад, и сосцы засохшие... Поражен Ефрем, иссох корень их; не будут приносить плода; если же будут рождать, я умерщвлю драгоценный плод утробы их» (Ос. 9, 10. 16). Олицетворенный в виде женщины, народ имеет сосцы и утробу, но как растению, ему присущи корни и плоды. Значительно реже мы находим уподобление народа хлебному злаку: «Израиль - святыня Иеговы, первинки полевых плодов его; все поедающие его будут осуждены» (Иер. 2, 3).
Гибель народа изображается в символах, заимствованных из земледельческого быта. «В тот день ниспадет слава Иакова ... и будет то же, что при собирании хлеба жнецом и при жатве колосьев ... и останутся (в поле) зерна, как при обивании масличного дерева: две-три маслины на вершине высоких ветвей, четыре-пять на плодоносных ветвях» (Ис. 17, 4-6). Образ применяется не только в отношении Израиля, но также в отношении его соседей. В момент падения Ассирии - пиневийские укрепления приравниваются к «смоковнице со спелыми плодами; если тряхнуть их, то они упадут прямо в рот ядущему» (Наум 3, 12). Угрожаемый гибелью Вавилон уподобляется несжатому полю, колосья которого подлежат молотьбе: «дочь Вавилона, как гумно во время молотьбы; еще немного и ее пожнут» (Иер. 51, 33). Жатва, как выжимание виноградного сока в точиле (см. Ис. 63, 1-6) служит символом для изображения суда божия, находящего конкретное осуществление в
Стр. 204
военной катастрофе. «Пусть придут народы в долину Иосафат 1, ибо там я воссяду, чтобы судить все народы... Пустите в дело серп, ибо жатва созрела; идите, спуститесь, ибо точило наполнено и подточилия переполнены, оттого, что умножились их злодеяния» (Иоиль 4, 12-13). В сходных чертах изображается в другом месте победа Израиля над соседними народами с тем лишь различием,что здесь жатва заменена параллельным образом молотьбы: «Против тебя собрались многочисленные народы и говорят: пусть она осквернится, и наглядится наше око на Сион. Они не знают помыслов Иеговы... он собрал их, как снопы на гумно. Встань и молоти, дочь Сиона; ибо я сделаю рог твой железным и копыта твои медными, и сотрешь многочисленные народы» (Мих. 4,12-13)...
...«Бесплодная пустыня возвеселится, степь возрадуется и расцветет, как лилия. Она пышно расцветет и будет веселиться; наступит радость и ликование. Она облечется славой Ливана, великолепием Кармила и Сарона. Они увидят славу Иеговы, величие Бога нашего» (Ис. 35, 1-2). Можно бы и этот текст отнести к пустыне, по которой возвратятся пленники. Но из сопоставления с другим текстом (Ис. 60, 13) выясняется, что формула: «она облечется славой Ливана», возвещающая расцвет растительности, обращена не к Аравийской пустыне, а к опустошенному Сиону. Политическая катастрофа изображается как увядание растения: «вы будете как дуб, у которого листья завяли, и как сад, в котором нет воды» (Ис. 1, 30).
----------------------
1 Т. е. «Иегова судит».
Стр. 205
Возвещаемое спасение мыслится как возрождение растительности: «Иегова, помилует Сион, он сжалится над его развалинами; пустыню его он обратит в рай, бесплодное место - в сад божий» (Ис. 51,3). Ясно, что под пустыней разумеется опустошенный Сион. Не только разоренный край, сам народ превратится в орошенный сад: «Иегова всегда будет водить тебя... и ты будешь, как орошенный сад» (Ис. 58, 11; ср. Иер. 31, 11)...
Энциклопедия культуры
...«Бесплодная пустыня возвеселится, степь возрадуется и расцветет, как лилия. Она пышно расцветет и будет веселиться; наступит радость и ликование. Она облечется славой Ливана, великолепием Кармила и Сарона. Они увидят славу Иеговы, величие Бога нашего» (Ис. 35, 1-2). Можно бы и этот текст отнести к пустыне, по которой возвратятся пленники. Но из сопоставления с другим текстом (Ис. 60, 13) выясняется, что формула: «она облечется славой Ливана», возвещающая расцвет растительности, обращена не к Аравийской пустыне, а к опустошенному Сиону. Политическая катастрофа изображается как увядание растения: «вы будете как дуб, у которого листья завяли, и как сад, в котором нет воды» (Ис. 1, 30).
----------------------
1 Т. е. «Иегова судит».
Стр. 205
Возвещаемое спасение мыслится как возрождение растительности: «Иегова, помилует Сион, он сжалится над его развалинами; пустыню его он обратит в рай, бесплодное место - в сад божий» (Ис. 51,3). Ясно, что под пустыней разумеется опустошенный Сион. Не только разоренный край, сам народ превратится в орошенный сад: «Иегова всегда будет водить тебя... и ты будешь, как орошенный сад» (Ис. 58, 11; ср. Иер. 31, 11)...
Энциклопедия культуры
